Сопливый детектив

Сопливый детектив

 

"- … а там так и написано: «подойти с высунутыми членами!»

 

  Ангар грохнул от смеха так, что даже я, помнящий эту дурь политическую не в пересказе, а вживе, «с телеэкрана», не смог удержаться, хохотнул, ключ сорвался с приржавевшей гайки и пребольно врезал по пальцам руки. Живой руки... Гадство, смешно, но до чего же больно!

  

  Зовут меня Серафим Петрович, в звании я подполковника, давно в запасе, но... Но в нашей службе отставки не бывает... Вот и сейчас, работает экспедиция, коллектив громадный и разношерстный, почти все или юнцы, или дети. А я за ними присматриваю.

  

  Раскоп эпохи средневековья, в границах Изюмского укрепрайона, к экспедиции приставлен лейтенантишка-полицейский, но кроме неуемной энергии и умения раздуваться от важности доверенной миссии толку с него... А дело-то непростое, и политически непростое — слишком много выходцев с центральной Украины в обслуге экспедиции; и международно — почти что рядом, и трех сотен км отсюда нету, работает фольклорная комиссия ЮНЕСКО, ищет то, чего не было и быть не могло, идеологические истоки мифа украинства об исключительности и первородности — а вдруг найдет?; и археологически — здесь окопы карательских добробатов делались по местам еще средневековых городищ, потому, копая одно, не повредить другого, и просто физически — май месяц в этом году очень дождливый, участок холмистый, с обрывом в сторону Северского Донца, а в земле понамешано столько разного, что...

  

  Вот, вчера, например, на руках на 12-метровый склон выносили микроавтобус, который, видно, проезжал над блиндажом или складом, да провалился, да так и застрял кормой вверх, но на удивление хорошо сохранился, даже лампочки не разбились, а это полторы тонны сухого веса не самого тонкого немецкого железа... И под ним оказались проржавевшие до трухи выстрелы для «Градов»...

  

  Вот его-то, бусик, я сейчас и кручу, пытаюсь понять, можно ли его завести и поехать, или уже совсем «под витрину»: все равно саперов вызвали, пока не разминируют — никакой работы нет. А с неба льет и льет...

  

  А вдобавок еще и пропали суточные отчетные данные по экспедиции. С одной стороны, ничего там особо интересного не было, кроме бусика, с другой... Разработка новая, эти «суточные очки», ноу-хау только у республиканского НИИ, даже патентами защитить не успели, первые полевые испытания.

  

  Что это — халатность? Непохоже, Лев Михайлович, и.о.доцента и без пяти минут кандидат наук, руководитель экспедиции, пунктуалист и перфекционист еще тот, по всякой мелочи убивается, не говоря о том, что без этих очков слеп, как крот. Промышленный шпионаж? Но ведь не было же никаких следов даже интереса к этой разработке. Диверсия? А какая может быть диверсия, если вон, в бытовке-сейфе еще пара сотен таких «суточных очков», чтоб до конца сезона хватило...

  

  Оно бы и не мое дело, «не по моему ведомству», но что с летехи-полицая возьмешь, зелен и молод, все равно ничего не осилит и ко мне прибежит, потому еще и этот геморрой на мою седую голову...

  

  - А еще читал, мол, приходит Обама к Путину, и спрашивает, как, мол сделать так, чтоб вы наших войск боялись?

  

  - Ну, и?

  

  - А Путин отвечает «Никак. Банан хочешь?» - и снова от хохота в ангаре крыша дрожит. Дети, великовозрастные оболтусы — что с них взять. Раз работы нету, от дождя в ангар спрятались, старые дурки и анекдоты травят, друг перед другом выпендриваются.

  

  Нет, все-таки руку лучше перевязать. Оставил в покое суппорт колеса, вынул из зажимов протеза гаечный ключ, медленно-медленно выползаю из-под бусика на всеобщее обозрение.

  

  - О, Петрович, а мы и не знали, что вы здесь! А что это вы под музейным экспонатом делаете, норку роете или гнездо вьете? - Сережка Скворцов, из молодых да ранних, самый заводила компании несостоявшихся миллионеров «патриотическое ополчение»...

  

  Ох, с этими «миллионщиками» тот еще геморрой... Ну, собралась компания вчерашних школьников, ну, придумала интереснейшую игру компьютерную «Патриотическое Ополчение» по следам войны, ну, выложило сервер-движок, карты нескольких уровней и редактор в интернет, но — вот ведь обратная страна патриотизма! - решили, что для всей Новороссии пользование бесплатное, а остальные — по дешевке, по десять рублей за уровень. Но уровни писать и на сервер сбрасывать может любой.

  

  И понеслось — вся Россия за первый месяц на эту игрушку подсела, за полгода заработали столько, что на эти деньги построили новый учебный корпус в своем кибернетическом университете, только приготовились всю жизнь на проценты жить и новые уровни писать — хлоп, Россия входит в состав Новороссийской федерации! А по ими же принятому решению... Сколько было шуму и визгу, сколько соплей, адреналина и обид!.. Но игрушка хорошая, ничего не скажу, сам попробовал играть, в костюме виртуальной реальности даже снова молодым себя почувствовал.

  

  - Я, Сережик, хотел у этого бусика суппорта колес разобрать и на тормоза посмотреть. Даже если колеса просто крутиться будут — и то много проще до музея довезти будет, а если еще и тормоза заработают — тогда вон к экспедиционному УАЗ-ику прицепим и дотянем.

  

  - А-а-а, а я-то стал забывать, что Вы у нас не только завхоз в экспедиции, но еще и старший механик, старший по механизмам лопат, совков, веников и скребков! - зубы скалит, язва. - Или Вы и двигатель посмотрели, завести рассчитываете?

  

  - Ну не только ж тебе одному уметь алгоритмы планировать — уже посмотрел, почистил, провернул, компрессию проверил, даже ремни целые, хоть и гнилые... Если топливный бак не пробит, то масло, прокладки и ремни сменить, соляру залить и заведется. А вот суппорта так прикипели, что ключ с гайки сорвался и по пальцам руки до крови... Перевязать бы надо...

  

  - Ну, Вы, дед, даёте, такое старье оживлять! Антоха, дуй за Светланой, пускай все для перевязки берет — и бегом сюда! - влез Артем, самый спокойный, слегка тугодумистый, главный программист и технический директор «миллионщиков». Хороший хлопец, если из головы дурь богачества выдует — будет из него толк.

  

  Засуетились, мыло, теплая вода, тазик, сами мне руку моют. Тут и Светлана Фоменко, медсестра экспедиции прибежала. Увидела — и затарахтела «Ой, лышенько, як же ж вам боляче!» - но глаза из испуганных сразу стали деловыми. Молодая ведь женщина, тридцати нет, а как война судьбу поломала...

  

  Врагу такого не пожелаю. Из личного дела знаю, жили в полтавской области, в селе, отец ушел добровольцем в карательный батальон еще в 2014-м, а когда в 2018-м уже у них вокруг Полтавы все горело и воевало, каратели и расстреляли их автобус беженцев под белым флагом. Мать ее погибла и сестры младшие. А Светлана узнала в том, кто из пулемета в автобус долбил, своего отца.

  

  С тех пор и ходит всегда чуть испуганная, и фамилию-отчество свои нигде не называет, и такими голодными глазами на любого мужика смотрит, хоть на меня, старую развалину, хоть на этих сопляков... Впрочем, сколько их, таких, после этой войны безмужичных, в центральной Украине... Вот даже в этой экспедиции на 68 человек участников из числа студентов и добровольцев, 72 человека обслуживающего персонала — и все женщины, и все незамужние, и все из Украины...

  

  И кто-то из них ворует — что, впрочем, неудивительно, живем-то небогато: еды навалом, но и инструмент, что плохо лежит, и даже простую штыковую лопату из-под носа сопрут, и бабьи побрякушки... да и транжирить нашим людям, по большому счету, нечего.

  

  И кто-то из них до сих пор «нэзалэжную» помнит и хвалит — нет, не песни поет, что плохого в песнях, а то тут, то там вдруг трызуб нарисованный, или «москаль» как ругательство, а то еще и развалившийся в прошлом году Евросоюз вспомнят... А рядом ЮНЕСКО-вские шпико-дипломаты всю муть и грязь собирают, истлевшее грязное белье хохлопитеков копают, землю носом роют, если пронюхают — сюда слетятся, как мухи на дерьмо, шум и бучу на весь мир поднимут — а кому оно надо, если ни работы, ни раскопок, ни порядка не будет... А ведь все бабы молодые да горячие, до мужиков голодные, ни один сопляк в экспедиции в одиночку не ночует! Это-то и страшно, давно известно, «ночная кукушка дневную перекуёт», так мозги закрутит, что только ЮНЕСКО-вцы и разберут, вот так и появляется крамола... А тут еще и «суточные очки» эти...

  

  Ну, на Светлану Фоменко я не думаю — не могла она. Слишком у нее в глазах эта... измена отца человечеству? - да, наверное, самое точное слово — до сих пор стоит. Она и в речи московский говорок выработать пытается, только когда очень в дела уйдет — южнорусское «гх» и тягучие украинские слова появляются. Но кто?

  

  Ну вот и перевязали меня, сижу, теперь, как краб: слева клешня протеза, правая перевязкой тоже как клешня белеет. Лишнего, конечно, намотали, там не так сильно и было, да и иммунитет у меня с регенерацией, опять же, не гражданские, но так лучше, ибо раненый кажется неопаснее. Морду скорбную скорчил и думаю — а дальше что будет?

  

  А дальше, смотрю, Артемка Федору подмигивает, а Федька, жучара, главный истопник бани и «начальник над кухней», куда-то метнулся и таким хитрым котярой ко мне шепотком с придыханием подкатывается:

  

  - Петрович... Мы тут у Льва Михалыча по поводу вашей травмы чуток спирту из сегодняшней нормы выпросили — рану обрабатывать... Ну, изнутри, конечно... Вам чем разбавлять и как, один к двум или один к трём?

  

  Ох и хитрая татарская морда! Знает ведь, что с этого года законодательно запрещено не только производить и продавать, но и потреблять крепостью выше 16 градусов, но что ему те законы! И делает вид, что забыл, что я завхоз, что у меня Левушка этот спирт получать каждый день должен. Но того не знает, что Лев Михайлович уже вторую неделю забывает спирт получать, что я два дня напоминал, а потом плюнул! Ну-ка, сейчас узнаем: воруют у Льва или где-то на кухне гонят...

  

  - Отставить разбавлять, не порть слезу Божию, так давай.

  

  Встал, спиной ко мне развернулся, от всех меня своим «комком нэрьвов в районе пупка» прикрыл, в левую клешню как-то ловко, не глядя, дужку ручки кружки вставил. Ну и я его ждать не заставил, сразу... жахнул....

  

  Хорошо пошла... На чабреце да полыни настояна, наверняка самогон, но минимум двойной очистки. Значит, или на кухне гонят, или у местных берут... Ну, все лучше, чем если воруют...

  

  Обернулся ко мне, кружку с протеза снял, заглянул внутрь — глаза круглые и рот приоткрыт.

  

  - Ну, Вы, Петрович, ух... Ну Вы и ас... Там же все шестьдесят градусов, если не больше — а Вы одним махом грамм двести пятьдесят... Ой, Вам не поплохеет от такой дозы?

  

  - Не суетись, Федь, не поплохеет... Скорее похорошеет... - а у самого на душе вдруг так мягко, тепло и ласково сделалось, будто Боженька пушистой лапкой погладил. Видно, оттого и раздобрел: - Ну, чего смотришь, себе наливай!

  

  - Да там же на всех было!...

  

  - На всех? Чуть больше стакана — и на всех?!

  

  - Ну мы же разбавлять собирались...

  

  - Эх, вы, разбавлялы... - и уже привставать начал, чтоб к себе в каптерку за личным запасом спирта сходить, но тут заметил, как Федька с Павлом глазами так зырк-зырк! Ага, думаю, развели старого хрыча, решили, что оттаю и им надурняка налью, и молчать про то дело буду!.. Фигушки вам, старого чекиста так просто не поймаешь, молчать-то буду, но вместо спирта бежать твоему, Федька, другу Павлу в село за добавкой.

  

  - Там, Федь, в заднем кармане, мне неудобно... Ну, кошелек, нащупал — тяни. Вот, открывай, отсюда доставай пятисотку, отсюда еще сотенную. Эй, Павлик, дуй сюда! Возьми вот у Федьки деньги, где велосипед стоит знаешь, до Голой Долины 12 километров, на велике за час обернешься, бери или две законных, или … ну это ты и без меня сообразишь, а не сообразишь — Федька поправит!

  

  - А ты, Федь, сунь кошелек обратно в карман и раскладушку мне тут ближе к выходу, чтоб на свежем воздухе, разложи. Чего-то устал я, посплю, наверное... - и правильно, пусть думают, что окосел и сплю, а я полежу-послушаю-понаблюдаю. Может, что интересное узнаю, может, что умное подумаю...

  

  Лег — и тут же умную мысль ухватил: а чего это малолетка Артемка взрослым мужикам, Федьке да Пашке, подмигивал, типа как приказ давал? Кто они — и кто он, шкет? С чего бы это? Глаза локтем накрыл — и смотрю из-под руки, и слушаю.

  

  Не успел Пашка за поворотом дороги скрыться, смотрю — рядом с Артемкой Федька примостился, Сережка — в любой заварухе это шило торчит, прям как я в детстве, — и, сюрприз, Русланчик малой, из греков приазовских, отец на войне погиб, студент, из бывших «черных копателей». Этот повзрослей артемкиных «миллионщиков», помоложе Федьки с Пашкой, года три с «черными» по балкам и буеракам Донбасса лазил, все фарт искал, тоже разбогатеть хотел, а года два как отрезало — остепенился, на исторический поступил, считается лучшим краеведом прошлой войны. Что, старое не отпускает? Опять на фарт потянуло? Артемка воду мутит, или Руслан, или Серега, или Федька?

  

  Вытащили из-под раскладушки чемодан, поставили его на попа боком, на торце какую-то бумажку расправили, видно, карта, склонились, шепчутся. По сторонам не смотрят, минуты через три в голос заговорят — тогда и пойму, о чем толкуют.

  

  Нет, не сложилось — только голос повышать стали, на улице, из-за поворота «Урал» с саперами показался: все вскочили, засуетились, побежали, даже карту свою прибирать не стали, так сложили и под подушку сунули. Ну нам того и надо!

  

  Как только все из ангара, я бочком-бочком, к Артемкиной раскладушке, подушку сдвинул, клешнями карту развернул и сфотографировал — не только у Левушки «умные очки», у меня часы не глупее. Китайское, конечно, поделие, но наши ребята с ними тоже хорошо поработали. Еле успел карту свернуть и подушку на место — шум голосов, обратно идут, что-то обсуждают. А я по стеночке ангара в сторону туалета, и на часы смотрю, фото карты разглядываю.

  

  А интересная карта! Хорошо, что у меня вся информация в часах, смог сравнить со своей картой: все мне известные точки обозначены плюс еще две нарисованы. Вдуматься — у них полная карта, где «трызуб» рисовали! Так что, эти «миллионщики» в «нэзалэжники» перекрасились? Бред, непохоже, но все, что угодно, может быть...

  

  Быть-то может, но что теперь делать и в каком порядке? И, самое главное, что-то «бандерложья нэзалэжнисть» настолько в психотип и все прежние поступки «миллионщиков» не укладываются, что... Нет, с плеча рубить нельзя, проверить надо.

  

  Возвращаюсь обратно — а там в полный голос обсуждение: саперы прибыли с мощными металлодетекторами, в 12-ти метрах от этого склада нашли еще одну очень большую кучу железа. Надо раскапывать — но саперов мало, а наших археологических «копалей», как не специалистов в саперном деле, к работам привлекать не могут. А Лев Михалыч психует, мол, археологические пласты, памятники культуры... Чувствую, нужно срочно туда идти, а то или те, или другие, но точно без меня копий наломают.

  

  Сходил, отозвал капитана - командира саперов, корочку показал, суть дела объяснил, Михалыча выдернул — он в курсе, кто я и откуда, — план действий согласовали. Солдатики уже над местом раскопа шатер тента от дождя ставят, а Михалыч побежал набирать добровольцев из взрослых и опытных — а тут все добровольцами будут, день же пробездельничали! За саперами контроль и общее сопровождение.

  

  Оно и к лучшему, сейчас мою «подозрительную группу» разделят, разлучат, у них дело не заладится, а я тем временем схожу по новой карте проверю.

  

  Интересно девки пляшут, по четыре титьки в ряд! И ведь что интересно, там, где у меня на карте отмечены «трызубы», там они и на местности есть, а вот где у меня на карте нету, а у Артемки есть — там на местности их нету! То есть что, еще только должны появиться?

  

  И еще одна новость интересная, по карте невидная, если допустить, что еще и вот эти два «трызуба» должны быть, то получится, что на всех тропинках и проходах к большой поляне в распадке двух холмов «трызубы» стоят, а на тех тропинках, которые к этой поляне не ведут — не стоят.

  

  Иду на поляну. Километров пять ходу. Два холма, перед тем как резко оборваться в глубокий овраг, заросший терновником, расходятся в стороны. Холмы поросли шиповником и болиголовом, а на поляне только ковыль да низкие травы. Вроде ничего необычного, если в овраг не смотреть.

  

  А от края обрыва в овраг — классический археологический раскоп. Если и не знал прежде, то здесь и насмотрелся, и накопался, хоть и инвалид - ни с чем не спутаю. То есть кто-то - «черные»? «миллионщики»? - от края оврага в глубь, аккуратно, с шагом в полметра снимает пару десятков слоев одновременно. Тщательно и пунктуально снимаемый грунт просеивается и ссыпается в овраг, но, судя по тому, как сегодня размыты слои раскопа дождем, судя по тому, какой пышно взбитый черноземный кисель скопился по краю в овраге, в этом раскопе пока ничего не найдено.

  

  Так-так, все чудесатее и чудесатее: спустился ниже к оврагу, глянул от оврага на холмы — а под кустиком металлом чемоданчик сверкает! И так хорошо устроился, что ниоткуда, кроме как отсюда, не виден. И пока я пытался по грязи и лужам выкарабкаться — и на руках клешни, и на ноге, в правом ботинке, тоже протез ступни, но его никто не видит, — по той же тропинке, что и я пришел, на поляне «все те же и Чацкий», а точнее медсестричка наша, Светлана Фоменко. Выскочила на полянку, шмыг под куст, чемоданчик открыла, что-то выхватила оттуда — и по другой тропинке бегом обратно!

  

  Ну, тут я уже окончательно разозлился — потому как вообще ни в какие ворота не лезет! И поперек психотипа, и ни к черту тогда личные дела и перекрестная проверка фактов, и что за заброска такая сверхдальняя — уж дюжину лет как Полтаву освободили, да и ей тогда лет 14-15 было, пигалица, а не идейный враг, а если враг — то тогда ни к чертям вся наша служба и вся контрразведка... А, разозлившись, еще и на мокрой траве подскользнулся, и прямо в полный рост мордой в лужу шмяк!.. Аж ребра, под Родаково осколком мины, мотолыгу подорвавшей, пошматованные и криво сросшиеся, ёкнули, сердце зашлось и в глазах затемнело...

  

  Лежу, вздыхаю, из лужи пузыри пускаю, в себя прихожу... Нет, думаю, давай опять не спешить с выводами, сама она за этот неполный месяц таких ступеней нарыть точно не могла, потому как почти всегда в лагере, почти всегда на виду... Давай сначала чемоданчик гляну.

  

  Дохромал до куста, выволок чемоданчик, открыл — ба, да ведь знакомые все предметы! Вот Левушкина панама-афганка, от родителей его наследство, он в ней в день отъезда щеголял, а потом все вздыхал, мол, наверное, в университете забыл... А вот одеяло лоскутное, им в кунге штаба экспедиции спальные места накрывали, потом как-то чем-то запачкали, постирали, сушить повесили — и спер кто-то... А вот из камералки бирки к ящикам для артефактов, их всем штабом вырезали-расписывали, потом Левушка как начальник экспедиции подписывал, а потом половина пропала... Дальше — по мелочи: чайные ложки две штуки, обломок оселка — им на раскопе ножи точили, моток шпагата с узелками, им раскопы по периметру размечали... И штук пять носовых платков, чистых и не очень, все разные, но все я у кого-то видел. Очень интересный способ отбора предметов в коллекции, как говорится, «мозг сломать и пошизеть в сторонке»...

  

  А тут и Светланка обратно несется, зрачки расширены, губы трясутся, руками размахивает, кричит «Убийцы! Шэнэвмэрлыки херовы! Лучше с москалём, чем с таким лайном!» Я к ней — а она и меня не видит, все руками машет, в руках сверток тряпичный, один край размотался, через тряпки что-то поблескивает. Чуть не перепрыгнула через меня, с одной тропинки прибежала, на другую бросилась. Не успел за ней.

  

  Ладно. Сложил все обратно в чемоданчик, как было, чемоданчик на место, под куст, побрел тихонько обратно в лагерь, по ходу дела дождевой водой от грязюки отмываясь. А в лагере, сразу возле кухонного стола, меня Юрка-летеха-полицай дожидается, а за юркиной спиной — велик, на котором Пашка в село за отравой мотался. Юрка и рад бы велик за своей спиной спрятать, но у него у самого спина... того... как у велосипеда.

  

  - Петрович, вечер добрый, разговор у меня к тебе.

  

  - Да, Юр, вижу, что Пашку на обратном пути перехватил. Давай, рассказывай, что тебе этот щегол наплёл. Только давай из-под дождя хоть под навес спрячемся.

  

  - Сильно руку повредили?

  

  - Ерунда, царапина, уже все затянулось, а чего не затянулось — рассосалось. Так, для маскировки, ради форса и свободы маневра повязку таскаю. А что Пашка пел?

  

  - Что кровищи море, что весь спирт из камералки на промывку раны извели, что Вы ему денег на «купить, чтоб недостачу закрыть» дали, да ему все равно не хватает...

  

  - Так-так, и много ты ему своих добавил?

  

  - Ну он сказал, мол пятисотку Вы, пятисотку вся громада, ну и я тоже пятисотку...

  

  - Вот жучара! Слушай, как дело было...

  

  Ну и поговорили с Юркой-полицаем, хорошо поговорили, часа четыре, до самого до ужина. Что было обсудили, что дальше будет, наши действия спланировали, по ходу дела в мою завхозовскую каптерку от сырости и холода спрятались и по чуть-чуть здоровье поправили, из моей заначки. И Юрке не так обидно «за развод на деньги» стало, и мне спокойнее за все нескладухи этого дня.

  

  А тут и ужин на кухне в крышку котла застучали. С раскопа люди потянулись отмываться в баню. Юрка не на ужин пошел, а к себе в палатку — видать, перепоправил свое лейтенантское здоровье, а я бодрым крабиком заспешил под кухонный навес. И обед за «прыжками по карте» пропустил, и интересно ведь, чего там за сегодня выкопали.

  

  Нет, не закончили сегодня — вон вояки свои палатки ставят, не рискует капитан своих орлов вместе с археологами в одном ангаре, или от женского «сопутствующего контингента» добра войскам не ждет. Шатер раскопа огородили колючкой и по спиралям колючки еще и сигнализацию тянут. Ужинать к нам пойдут, или будут сухпаем давиться?

  

  А Левушка аж светится, в сопровождении «двух Лен» — дипломницы его из университета — в камералку коробки с артефактами тянет. Увидел меня — словами захлебывается:

  

  - Вы представляете! Там, судя по всему, был глубокий склад или схрон, а над ним под два метра нетронутых пластов! А в этих пластах — захоронения, предположительно, еще хазарского времени! И в соседних могилах буддист, христианин и язычник!

  

  Ну, понесло Левушку... Надо срочно ему мозги в сомнение править, а то ужин пропал, ничего не узнаю, за всеми столами «за археологию» спорить будут.

  

  - Лев Михалыч, а вы точно документировали положение захоронений по сторонам света? С этими язычниками дело такое, тело в одну сторону света, голова в другую — уже другая вера. Да и взаимное расположение раскопов: если язычник выше и ближе к солнцу, откуда знать, что христианин и буддист не жертва, сопровождающая язычника в его загробном путешествии.

  

  - Да, тут у меня... Где-то тут... Где же...

  

  - Вы бы, лучше, пока не все подняли, еще разок провели натурно-панорамную съемку всего раскопа, да с компасом и гирокомпасом по сторонам, чтоб на фото однозначно было видно, кто где как и в какую сторону повернут был.

  

  - Спасибо, Серафим Петрович, действительно, упустил, - ха, ты-то может, и упустил, но «суточные очки» все, что и ты, видят, и ГЛОНАСС встроенный имеют. - Как же поправить, народ уже на ужин моется?...

  

  - Да там же солдатиков целый взвод, вместе с сапером-капитаном это сделать с солдатами удобнее будет! Только внутрь раскопа их не пускайте, они, слоны, своими берцами и БТР растопчут, не только артефакты.

  

  - Да, точно, сейчас... Девочки! Коробки в камералку, керамику в левый дальний угол, металлы в правый дальний, кости в левый ближний, все сложить, пронумеровать, в журналы учета занести, и бегом за мной на раскоп! Спасибо, Серафим Петрович!

  

  Эк его задело — даже священнодействие «коробкам по местам стоять, в журналах записаться» не сам, а на студенток своих... Надо-о-о-олго Левушка сегодня в раскопе утонет!

  

  А за кухонным столом сегодня тихо не будет. Вон Пашка с «миллионщиками» вместе трется, судя по всему, в поездке успел на грудь принять, а остальная команда еще трезвая, вон Егор с Аленкой руками размахивают, как две ЗСУ-шки тарахтят, а у Русланчика-чернокопа глаза, что две фары-искателя, горят. А на ужин — рис с рыбой, не люблю такое сочетание.

  

  - Я тебе точно говорю, если тут погост, то где-то рядом и городище!...

  - Да какой погост, погосты только у христиан!

  - Ну и почему...

  - По кочану! В освященную землю, рядом с христианином, буддиста и язычника?...

  

  ...

  

  - Говорят, где-то здесь неподалеку, до войны была то ли речка, то ли озеро большое, кажется, Черное, там до войны из нашего универа еще Шведский копал...

  - Шведский? Тот самый? Родич нашего Михалыча?

  - Да, легендарный, друг Кобзона... Надо было еще зимой в архивах универа посидеть, материалы про ту экспедицию поднять, если они там есть...

  

  …

  

  - И что там в мире творится? Белорусы, вроде, из торгового союза выходить собирались?

  - Ха, пока белорусы всю Прибалтику на корню не скупят, какой им резон из торгового союза выходить, где они тогда денег на эти пески и болота возьмут? Вот, сводка по населению, в Литве граждан Литвы проживает меньше семи процентов, 48 процентов — граждане Белоруссии - ага, это Пашка, он, видно, не только за спиртным смотался, успел информпакет новостей себе на планшет скачать. Теперь ест и одним глазом в планшет косит, политинформацию читает. Шустёр, пострел, ничего не скажешь...

  

  …

  

  - Ой, Серафим Петрович, Вам же ж неудобно так, одной рукой, и той забинтованной! Давайте я Вам в протез кусочек хлебушка вставлю? - Светлана Фоменко, медичка-медсестричка, заботливая ты какая... моя ты … проблема... Не совсем вовремя... Но, черт возьми, все же приятно!

  - Спасибо, Светик, а как я этот кусок съем, что, опять у тебя помощи просить?

  - А чего просить, я и сама увижу и успею... Вам сколько сахару в чай?

  

  …

  

  - Не, чтоб городище — и военное поселение или острог, это вряд ли! Вспомни, буддисты никого не убивают, что им в остроге делать? Торговая фактория или караван-сарай!

  - Если буддист здесь похоронен, не факт, что он здесь жил! Мог умереть в пути, мог заболеть и остаться возле ближайшего жилья, могли просто убить и ограбить рядом...

  - Рядом с острогом? А воины просто стояли и смотрели, как караван грабят и путников убивают?

  

  …

  

  - А что галицаи с польской?

  

  - Ща!.. О! … Сейм в четырнадцатый раз отклонил требования Львовской рады о предоставлении самоуправления территориям Едыной Украдины от Тернополя до Люблина и Жешува. В Варшаве майдан, в Кракове теракты с шахидами. Шведы предлагают ввести свой миротворческий контингент по линии разграничения Ковель - Червоноград — Львов — Дрогобыч. В Ивано-Франковске, Луцке, Тернополе и Ровно объявлено формирование добровольческих гайдамацких сотен. В Черновцах замироточила звезда Давида в самой большой в мире синагоге...

  

  - А-а-а-а-а-а!!!!

  

  - О-о-о-о-о-о!!!!

  

  - У-у-у-у, не могу-у-у-у-у!!!

  

  - Петрович!... Ты слышал!!!... У них... Звезда Давида!.. В синагоге!!.. ЗАМИРОТОЧИЛА!!!...

  

  Ну, всё, оказался самым старшим за столом — внимание всех ко мне, дальше не будет нормального сбора информации. Нужно ситуёвину рубить на корню.

  

  - Ну и ничего странного, подумаешь, звезда Давида, подумаешь, замироточила... - ложкой по тарелке лениво скребу, а сам на Светку глаза кошу: напряглась вся, щеки запунцовели, круг вокруг губ и кончик носа белый-белый, глазищами сверкает. Такой гнев не сыграешь, тут уже ярость из души рвется.

  

  - Анижыдети, панымаишь, ничего особенного, и подумаешь, что в синагоге... Вот когда от факельного шествия бандерлогов в мечети талмуд католическим крестом прорастет и трызубом зазеленеет, а от него семь буддийских лам забеременеют — вот тогда будет странное, особенное и необычное! А так...

  

  И утонул мой голос во всеобщем хохоте... И Светлана захохотала, назад откинулась. Никакого культурологического образования, к религии равнодушна, в исторических датах и именах путается — но и её пробрало. Все же что-то у нее с головой, если так на любые слова об украинцах реагирует.

  

  - О чем шумим, орлы? - о, Лёвушка появился, всех орлами обзывает, а сам свысока, как беркут на добычу, поглядывает. А пока вы тут объедались, мы с товарищем капитаном — и кивок за спину, а там вояки, весь взвод вместе с водилами и капитаном, - такое дело сделали!...

  

  - Какое, Лев Михайлович? - Анюта, школьница, из археологического кружка, кажется, тайно в Левушку влюблена.

  

  - Товарищ капитан предоставил нам в пользование экспериментальное средство, которое позволяет залить любую поверхность прозрачным слоем, а потом подключить к генератору — и оно мгновенно застывает толстым таким пластом. И грунт в него на 5-7 сантиметров входит, но становится тоже прозрачным. И потом эти плиты краном бери, поднимай, на попа в угол складывай — ничего с артефактами не будет!

  

  Так-так, это ж какая бестолковка саперу-капитану сверхсекретную быструю заливку стартовых столов баллистических пусков дала, а о степени секретности и — самое главное — стоимости жидкости — не проинструктировала? Опять, блин, головотяпство? Сколько лет с ним боремся, сколько народу в войну от бестолковости, раздолбайства и головотяпства пострадало, опять?

  

  - И что?

  

  - А то, что вдвоем с товарищем капитаном при помощи солдат его взвода мы за эти полчаса весь культурный слой раннего средневековья сняли! Шесть плит сейчас возле военного транспорта стоят!

  

  Ох и раздолбаи вы с капитаном! Они, конечно, легкие получаются. А головой подумать, как ты из этих плит свои черепки и черепушки выковыривать будешь, если эта застывшая хрень выдерживает открытое пламя стартовой первой ступени ракеты? И по секретной части недоследил, и по научной не справился ты, Петрович...

  

  - Так что завтра копать осталось гораздо меньше, есть подозрение, что средневековое захоронение стояло на нетронутом месте!

  

  - Ура!

  

  - Рано радуетесь, самое интересное знаете что? Да то, что под верхними тремя захоронениями еще четыре, позднего скифо-сарматского периода, раннее средневековье, и похоронены в нем женщины с оружием!

  

  - Амазонки!... - кухня так и ахнула.

  

  - Ну, амазонки там или кто, мы еще разбираться будем, но культура и ритуальные чаши очень даже интересные, а украшения и детали оружия — из драгоценных металлов!

  

  - Ура-а-а-а!!! - ну, тут уже явный конец всего и «спасай караульных от атаки бешеных археологов»: все ведь, невзирая на вечер и темень, сейчас ломанутся на плиты смотреть, вместе с поварихами и прочим обслуживающим персоналом, виданное ли дело — амазонки!

  

  Хватаю Левушку левой, протезной клешней за локоть, тяну на выход. Дернулся, оглянулся сердито, видно, что-то в глазах прочел — поплелся.

  

  Ох, и врезал же я ему правду-матку! Не стесняясь в выражениях, и про зрелость научных суждений, и про сохранность артефактов, и про секретность саперного состава, и про изучение неизвестного похоронного обряда, и просто про человеческие честь, скромность и достоинство — а напоследок напугал, мол, артефакты не описаны, учет не произведен, вдруг кто-то что-то из плиты выковыряет, просто на память — что тогда будет с научной истиной и целостной картиной восприятия прошлого?

  

  Ох, как он краснел и бледнел! Ох, как он вскинулся, когда про «выковыряет» услышал! А потом вдруг призадумался, голову опустил, за подбородок, рыжим пушком курящийся, схватился, да так, согнувшись, на месте крутанулся и к собой сотворенным плитам раскопа не хуже, чем тарпан от погони рванул.

  

  Тут и я рукой махнул. Покрутил головой, поискал глазами — смотрю, Светлана так за столом и сидит, пригорюнившись. Вот тут меня в первый раз и пробило. Махнул ей рукой, попросил для Михалыча ужин взять, разогреть, в термоса сложить и под плиты ему отнести.

  

  Аж засветилась вся изнутри, быстро и плавно — потекла, а не пошла, за тарелку Левушкину, и уже на кухне слышу командует, раздвижные столик и стульчик ей Антошка достает, протирает, тащить будет. Тут и я довоенный мультик вспомнил, мол, ага! «Это ж-ж-ж неспроста!»

  

  Смотрю — а на кухне почти никого, два повара, одна подавальщица и одна судомойка. А за столами капитан и его саперы. И грязной посуды больше чем на 200 рыл. Нет, так дела не будет. Иди-ка ты сюда, товарищ капитан-залетчик! Про твою подписку о неразглашении и о возмещении цены растрыньканного имущества у нас разговор еще будет долгий, и не с глазу на глаз, а в присутствии секретчиков и дознавателей из твоей части, но по твоему раздолбайству спровоцирован бардак? Вот ты его устранять и будешь!

  

  - Ну что, солдатики, поели, родимые? Вкуснее, чем сухпай? Ма-а-а-ло? Ништо, такой оглобле, как ты, хоть в «градину» размером бутерброд намажь, в длину как раз поместится, но в ширину болтаться будет! Вечерним сухпаем потом догонитесь. А сейчас трое, ты, ты и ты, в помощь подавальщице, всю посуду со столов собрать и на мойку, и не забывайте сортировать, тарелки отдельно, кружки отдельно, ложки отдельно. Четверо — ты, ты, ты и вот ты — столы и лавки протереть, лавки подровнять, потом еще раз отдельно насухо вытереть. Пятеро, самых сильных, ты, ты, ты, ты и... хорошо, и ты — самая тяжелая работа, посуду мыть, но сначала отходы в ведра, судомойка покажет, потом в ручье песочком до блеска, потом вон в том ведре горячей водой с посудомоем, потом опять в ручье сполоснуть и окончательно вон в баке кипяток — ошпарил, сполоснул и на сушку.

  

  - В карауле вокруг раскопа четверо? А в лагере? Значит, еще семь человек, капитан, выбирай, сменить караульных и дежурных, пусть тоже хорошо покушают. Оставшийся — а, как раз ты, оглобля, и остался — метнулся к плитам и раскопу, кого найдешь из обслуживающего персонала — а это взрослые девки и женщины, скорее, в гражданском, чем в полевом, — гони сюда, мол, их работа еще не закончена. А мы с тобой, капитан, как раз за истопников, котлы с водой греть надо.

  

  - Что, капитан, сопишь, думаешь, я тебе дисциплину хулиганить нарушаю? А вы когда с Львом Михайловичем напару секретный состав на то, что можно и нужно сделать руками, тратили — не нарушали? И еще смотри: на кухню ввалились, шум и кипеж устроили, если сейчас все эти двести рыл на раскоп ломанутся, что, твои четыре караульных за спиральной колючкой их удержат? Или огонь открывать будут? То-то, что не думал... А дальше смотри: гражданских незамужних тьма, археологи все или сопляки, или наперечет, потому все здешние вроде как уже обвыкли друг с другом, а тут ты с тремя десятками молодых да неженатых — останутся ротозейки возле плит и раскопа, или в лагерь к ничейным солдатикам прибегут? Особо когда узнают, что солдаты их дело делают?

  

  - То-то, так что терпи и думай, как теперь загул не допустить, а завтра с утра всё твоё воинство обратно в уставной вид приводить. Да хоть марш-бросок с полной выкладкой и «Уралом» за плечами — это уже твоя головная боль будет!

  

  - О, подавальщицы прибежали, не сразу, а по одному снимай своих орлов с протирки столов, пусть пока дров нарубят. И вообще, по мере появления гражданского контингента пусть начнут вон те заготовленные сухостоины в поленья разрубать — и сами перед девицами покрасуются, и все у тебя на глазах будут, скорее любую хрень неуставную пресечь сможешь. Иди-иди, я сам у котлов поистопничаю.

  

  Ну а на зрелище молодых, сильных, ни капли жира, дрова рубящих, весь бабий контингент обслуги экспедиции слетелся быстрее, чем мухи на мёд. Вслед за ними и Федор со своими подчиненными архаровцами подтянулся, краснеет-смущается:

  

  - Ну что же Вы, Серафим Петрович, это ж наше дело...

  

  - Ничего, Федь, добро за добро, вот и твоей сегодняшней кружечкой сочлись.. А то, что вы поглазеть убежали, я понимаю, дело молодое, да интерес горячий. Только кухня, Федя, такое дело, что ждать не любит, прихватится жир на котлах и тарелках — потом вовек не отмоешь, нужно сразу, пока свежее...

  

  - Спасибо Вам большое, Серафим Петрович, за помощь, но дальше мы сами справляться будем...

  

  Освободился от этой заботы — про Левушку вспомнил. Как бы он сгоряча после моего прочухона дел не наворотил. Надо поговорить... И про Светланку тоже... поговорить...

  

  А не нужно мне с ними разговаривать! Стоят себе рядком, спинами на стволы сосен оперлись, в небо смотрят — и щебечут так тихонько. Больше Левушка заливается, но все больше про историю, то на любимое средневековье, то на прошедшую гражданскую перепрыгивает, тут и Светланка оживает, что-то свое добавляет, больше вспоминает, как оно было...

  

  Это-то и опасно, она вообще дерганая, навспоминаются парой, он потом спать пойдет, а ее ночью переклинит, как тогда на поляне, вдруг еще чего учудит? Как раз под руку солдатик попался, квадратный такой, кажется, водила-крановщик. Выдвинулся из кустов, мордой с протезами посверкал — при всех же при них перед капитаном корочкой размахивал, не мог меня не запомнить, — тихохонько на ухо нашептал. Солдатик лихо так, чуть не строевым:

  

  - Разрешите обратиться? - тут голубки наши, как кошки напуганные, чуть на сосны не позапрыгивали. - Посуду и мебель забрать можно?

  

  - Да, да, конечно, забирайте! Позвольте, Светлана, я вас провожу? Куда?

  

  - Проведите меня в сторону бани, Лев Михайлович!

  

  Ну, если в сторону бани... Кгм... Помнится, был такой бес мелкий, кгм, банный... Приставучий, гад, как лист... кгм, тоже банный... Все, хватит хмыкать и хохмить, даже про себя, не вслух. Как раз совсем стемнело. Пора дело делать — пора к Юрке-летехе идти.

  А хорошо сходили с Юркой. Пусть и зеленый-неопытный, но минно-взрывное дело учил туго, да и на местности хорошо соображает. Пять несмертельных капканов-ловушек, четыре бурелома, три мины-лягушки с усыпляющим газом, четыре с несмываемой краской (из древних банковских приблуд, не было у меня больше усыпляющего, не ставить же нервно-паралитику), красной на тех тропинках, где «трызуба» нет, а синей — на самых старых из замеченных «трызубов», восемнадцать сигнальных «паутинок» и три GSM коммутатора-передатчика, по шесть «паутинок» на один коммутатор, чтобы по адресу входящего и по одному из шести уровней точно знать, по какому пути когда срабатывание и какие признаки искать. Провозились до полуночи, вымокли, конечно, да замерзли: ночью дождя не было, но сырость и похолодало...

  

  Уже после полуночи добрался до ангара, глядь — моя раскладушка так и стоит возле выхода, на холодке. Ну, думаю, так тому и бывать, увалюсь спать — никого будить не буду. Тихохонько разделся, в спальник юркнул — а не спят в ангаре, день был длинный, событиями богатый, всё обсуждают... Нет, уже не обсуждают — фантазируют. Видно, и впрямь Пашка спиртного взял «на все».

  

  - Так и нужно сделать в самом начале уровня: умений ноль, защиты ноль, навыки по выбору, из снаряжения только охотничий нож, и найди правильных ополченцев: все одеты одинаково, у всех вооружение одинаковое, флагов ни у кого нету, потому разговаривай, вопросы задавай — ответы слушай, правильно выберешь — будешь ополченцем, неправильно — попадешь в банду, и сразу всю банду или ополченцы, или всу-шники мочат, и тебя вместе с ними...

  

  ...

  

  - Так что состав грузов в белых конвоях, хотя бы отчасти, ты должен иметь возможность менять, чтоб влиять на соотношение ресурсов. И производство не только восстанавливать, а строить новое — ты должен мочь доставить белым конвоем новое оборудование.

  

  - Да ну, брось, неисторично!

  

  - Да почему неисторично?

  

  - Ну вспомни, когда новую керамоброню сделали! Сколько для этого производств восстановить нужно было? А технология, между прочим, еще с конца 80-х, еще из Советского Союза готовой лежала!

  

  - Ну и пусть сделают раньше, допустим, в конце 14-го!

  

  - А станки для технологии, а виды связанного вооружения где брать? Не забывай, Россия оружейным производством и оборудованием нас не снабжала! Так что процентов 30-40, конечно, по выбору, но из твердого списка, того, что в реале в белых конвоях было!

  

  …

  

  - И вообще, чую, что в нашем движке все совсем не так, как в реальности! Ну, вспомни соотношение сил в Дебальцевском окружении, ну не могли окружить и уничтожить в пять раз большее количество укропов, да еще и на хорошо подготовленных оборонительных позициях — а сделали! Так что наверняка есть необычное использование тайного ресурса!

  

  - Ага, ты вспомни еще, как собирался тайным ресурсом в эпизоде под Никишино поставить на путях «забытую» вагон-цистерну со спиртом, мол, ополченцы не пьют, а хохлопы сразу перепьются!

  

  - Ну и что тут такого?

  

  - А ты не видел, как Петрович сегодня залихватски хряпнул? И почти ведь чистый спирт!

  

  - Да ну тебя, по одному обо всех судить, да он и не служил вовсе! - «Я? Не служил? Как это я — и не служил?» - и от возмущения все раны заныли, и родаковские ребра, и пальцы ног, оставшиеся на мине под Пирятиным, и левая ладонь, которую раздробило пулеметом с вертушки под Мелитополем.

  

  - Врешь! По годам посмотри, и по протезу, весь израненный!

  

  - Да точно говорю, я в отделе кадров экспедиции его личное дело смотрел, когда сеть ремонтировал! - «да, по роли в этой командировке я не служил, всю войну в шахте взрывником-проходчиком, хоть и в шахте ни разу в жизни не был, а в шахтоуправлении только один раз, в 14-м, в противотанковой обороне» - и так горько и тошно стало, что аж заворочался, - «но кому-то в отделе кадров экспедиции точно хвоста накрутить надо! На шестнадцать витков накрутить и продернуть узлом Линча».

  

  - Тише, тише, Петровича разбудишь! Откуда же у него раны такие?

  

  - А он сначала шахтером, а потом сапером, видно, на разминировании.

  

  - Ну вот, а ты говоришь «не служил» - война вперед ушла, а он и другие такие, ничем не отмеченные, тыл для нас от смерти чистили, ради жизни детей своей не жалели! Думать же надо! - «ну, так-то все же легче, справедливее будет, но по поводу ''ничем не отмеченные'' это ты загнул — видел бы мой иконостас!.. Ша, размечтался, если б он его видел, тебя сюда дело делать бы в жизнь не прислали!»

  

  - Но ведь как пьёт! Прямо как алкаш укроповский! - «эх, не видел ты, сопляк, что и как пьют на фронте... А что и сколько укропы пили — так лучше тебе и не знать».

  

  - Много ты про ту жизнь знаешь! Может, потому и пьёт, что душа на фронт рвалась, а разум понимал, что здесь важнее... И вообще, кончай галдеж, всем спать, завтра день непростой, завтра вояки свой склад откопают, Михалыч полдня будет новые метки раскопов ставить — у нас будет время своё дело до ума довести. Все помнят, что мы ищем, и что можем найти? Лишь бы эта придуравошная опять под ногами не путалась...

  

  

  * * *

  

  А наутро ярко светило солнце, радостно пели птицы, весело шумел ветер в кронах сосен, и даже жесть нашего ангара прогрелась впервые за месяц — но все это было не для меня. Проснулся я... Точнее, не проснулся. И завтрак проспал. Разбудили. Разбудили, когда Светлана укол в вену делала и Юрка-летеха военным лазерным пирометром температуру мне мерил. Температура 38,7, голоса нет, глотать больно, глаза слезятся, из носу два ниагарских водопада. Да плюс еще, гадство, похмелье...

  

  Набежали, засуетились, вместо честной гречневой каши на завтрак наварили бульона с манкой, чая сладкого на травах три кружки, два укола, жменя таблеток, раскладушку на солнцепек, на раскладушку второй матрас, три одеяла, даже в туалет в сопровождении под руки поддерживающих — такой конфуз! А тут дело недоделанное, тут засада радиофицированная, тут как раз момент истины ловить и на показаниях дожимать — а я свалился... Что, хваленый военный иммунитет сдох? Или и вправду после пятидесяти — старость? Хорошо, хоть сорванная кожа на пальцах правой не воспалилась, перевязку сделали — и вправду все затянулось и уже коркой покрылось. А сопливая простуда — подкосила.

  

  Лежу это я на солнышке, под одеялами прею, как мокрое полено на дымоходе, то ли сплю, то ли брежу. И разные такие интересные мысли в голову лезут — и все про ту поляну в пяти километрах.

  

  Светка вчера откуда на ту поляну прибежала? Оттуда же, откуда и я, то есть по той тропке, где «трызуба» не было. А когда что-то в чемоданчике взяла, по какой тропинке убегала? Правильно, по старой, по той, которая с «трызубом». И что она там орала, когда обратно по той же тропинке, как беспамятная?

  

  Ага, а кого мои «миллионщики» вчера боялись, кто у них под ногами путаться не должен был? «Придуравошной»? Похоже?

  

  Вот и второй кусочек паззла сложился. Теперь бы еще «суточные очки» отыскать, чтоб отчетность сошлась.

  

  Дальше думаем. Если «трызубы» не «за», не «против», а «чтоб отпугнуть», тогда что? Тогда отпугивают только откуда-то, от одного места, какого — мы знаем. Ну ладно, что «придуравошной» там надо, мы, вроде, уже знаем, а вот «миллионщикам» что? Что они там прячут? И причем здесь раскоп?

  

  А может, не прячут, а ищут? Раскапывают?

  

  Что вообще я об этих местах и конкретно о той полянке знаю?

  

  Ну, Вторая Гражданская, перед ней Великая Отечественная — тут все хоть как-то и описано, чаще плохо, чем хорошо. Первая Гражданская — вообще лес мутный. Первая мировая досюда не дошла, так что дальше вплоть до татарских времен абсолютно мирная земля. Вот в любимом Левушкой средневековьи — да, тут и граница славянских земель и Дикого Поля, тут и Великий Шелковый путь, тут и зона влияния Святогорского монастырского христианского убежища во времена монголо-татар, и зона войны и торговли между Московской Русью и татарскими ханствами, и зона изгнания татар, зона строительства крепостей-заслонов начиная с Ивана Грозного и позже.

  

  Так что дело касается или Допетровской Руси, или периода Великой Отечественной, или Второй Гражданской.

  

  А они у меня «миллионщики», то есть «специ-ялисты» по Второй Гражданской. Что ж я помню об этих местах? Я же неподалеку отсюда воевал, под Барвенково без брони остался и с СВД-шкой аж до самого Красного Оскола снайпером по лесам шастал...

  

  Вот на этой здравой мысли я и уснул...

  

  * * *

  

  Проснулся ближе к полудню, проснулся потому, что нестерпимо захотелось в туалет. Смотрю — а вокруг меня и нет никого, и даже Антошка с Иваном Шумским, выпучив глаза, бегут мимо меня, внимания не обращают, в сторону раскопа. Все понятно, наконец откопали. Что? Ну явно что-то не то, что ожидали, не склад боеприпасов!

  

  Выкарабкался из-под груды одеял, мокрый, как мышь. Колени дрожат, но ноги держат, голова кружится, но земля не поднимается и не бьет в лоб. Аккуратненько и неспеша переодеваемся, обуваемся, встаем — и в сторону раскопа, а по нужде по дороге в кустики завернем. Заодно и первый раз на этот глубинный раскоп глянем.

  

  Медленно и неспеша, сделав на морде выражение «нехотя», дополз до раскопа. Глубокая яма, метра 4 глубиной, а на дне — крыша «лягухи», четырехколесной БМД, «братской могилы десанта». Борта расчищать заканчивают, на стропальные кольца гаки с тросов заводят, поднимать готовятся.

  

  - Смотрите, на корме желтая полоса, а на лобовой броне белое кольцо — укропы!

  

  - Ой, а номер, номер какой интересный!...

  

  - Чем интересный?

  

  - Ну как дата сегодняшняя, первое июля 31 года, 1731.

  

  - Какой-какой номер? - это вдруг Артемка оживился.

  

  - 1731...

  

  - С-стойте! Не п-поднимайте! Она з-заминирована, я т-точно знаю! - а это Русланчик-чернокоп, побледнел, заикается, аж подпрыгивает.

  

  - Да с чего ты взял...

  

  - П-прекратите п-подъем, с-срочно з-зовите с-саперов!!

  

  Тут и Левушка разволновался:

  

  - Капитан, вы бы проверили!

  

  Капитан, сделав вид «как вы, гражданские, мне надоели» аккуратно снял фуражку, повесил на сучок дерева, взял в руки саперную лопатку, спрыгнул в яму, присел между колесами — и вдруг отпрыгнул спиной вперёд, заорал страшно:

  

  - Все назад! Немедленно освободить территорию на сто метров вокруг раскопа! Сержант, очистить территорию от гражданских!

  

  - Но подождите! А как же плиты со средневековыми артефактами? - Левушка еще сообразить не может.

  

  - Сержант, почему гражданские до сих пор в зоне подрыва? - такое впечатление, что капитан так же спиной назад, на карачках, из раскопа и выскочил. Закрутил головой, увидел Русланчика, хватает его за плечи, трясёт: - Отвечай, откуда знал, что бронемашина заминирована?

  

  - С-сводки ч-читать надо! В б-БМД с-семнадцать-т-тридцать-один с-сбушники п-погрузили т-то, что ос-сталось после налета х-харьковских партизан, а ч-чтоб п-правосеки не из-здевались над т-трупом, б-БМД заминировали! А п-потом, во время б-Балаклейского н-наступления, следы сп-пецотряда СБУ и т-третьего б-батальона ДУК ПС т-теряются...

  

  - Откуда знаешь?

  

  - Сп-пециально искал!... В том отряде х-харьковских п-партизан п-пропал мой отец, Илья к-Канделаки...

  

  Как-то вдруг сдулся капитан, смотрю, он уже одной рукой ворот рубашки Русланчика поправляет, другой его волосы приглаживает.

  

  - А в БМП что?

  

  - к-Как что? г-Гроб и морозильная камера, в гробу тело, а в камере голова председателя СНБО, «кровавого пастора» Турчинова! Его же издалека, за два километра реактивными стрелами в форме трезубца — харьковские партизаны всех бандер трезубцем били. Тимошенке вон вообще все кишки на трезубец намотало. А Турчинов самый первый был — потому и так много шума. Одна стрела застряла в лобной кости черепа, вторая отрезала шею от груди - так его в Киев и расследовать и хоронить везли...

  

  - Ты, это, парень, не обижайся на меня, я же не знал... Сержант! Подрыва не будет, разминировать по месту. А морозилку извлечь обязательно, если, как я думаю, она аммиачная, то от протечки получится такая мумия, хоть в музей сдавай... с трезубцем торчащим...

  

  - Всех посторонних из зоны, сканеры глубокого зонда в боевое положение, жидкий азот приготовить! - это уже сержант-контрактник командует.

  

  И я начинаю от оторопи отходить. Головой кручу — Юрку-летеху ищу, а натыкаюсь... Натыкаюсь на совсем потерянных, прямо горем убитых «миллионщиков». Вот тут у меня в голове и третий паззл сложился, но самому — нельзя, тут официальная власть нужна. Только увидел Юрку — такой чих напал, что остановиться не могу. Чихаю, а Юрке глазами на «миллионщиков» показываю, вдруг сообразит.

  

  Сообразил. Под плечи подхватил, на землю усадил, поименно «миллионщиков» к себе подозвал, мол, соорудите носилки и помогите вашего завхоза в ангар доставить — видите, совсем плох! Ну и пока те суетились, между чиханьем ему тихохонько нашептал, что спрашивать, мол, дожимай!

  

  И раскололись мои «миллионщики», как позапрошлогодние орехи: и про то, что сами БМП-1731 искали, мол, найти голову того преступника, который приказ своих сограждан убивать отдал и страну развалил, и про то, что по координатам в NMEI вычислили поляну на берегу оврага, что в Донец ссыпается, и про то, что металлоискатель там тоже большую массу железа неподалеку от края оврага дал, и как Светка по кустам лазила, копать мешала, как они от нее тропинки «трызубами» закрывали - «она же чаморошная, как трызуб увидит, так прям совсем зверем бессмысленным делается!»

  

  Несли меня, я чихал, слушал и думал. Вовсе не о том, что и как они говорили. А о том, что куча официальных органов с кучей высоколобых специалистов в штате все равно не смогли бы составить конкуренцию повернутой на идее компании «энтузазистов», таких, как мои «миллионщики». Эти за идею горы свернут, на другой конец света унесут и заново насыпят, только втихаря, чтоб никто не увидал и не помешал...

  

  Но столько дров, столько чуши и бреда, столько идиотских поступков и фальшивых следов — даже специально подготовленный диверсант с приданным батальоном полевой поддержки не смог бы так следы запутать, как у этих «само собой запуталось».

  

  Ну что им за это сделать? Наградить — так вроде не за что. Наказать — так тоже не за что. Просто так на нас Война отразилась. Если и мы ее не помним, то не факт, что она не помнит нас. В нас. О нас. Через нас...

   Надо бы идею уровня квестов про харьковских партизан подкинуть — пусть лучше программируют, у них это не хуже получается. А за что подкинуть — а за просто так...